Автор: Андрей Удалов

«Петровское правительство необычайно свободно. Оно имеет виды, корысти, отношения, но нравственных обязанностей никаких. <…>

Около Петра собирается куча голи дворянской, не помнящей родства, иностранцев, не помнящих родины, денщиков и сержантов, впересыпочку с старыми боярскими детьми и вечными интригантами, ползающими у ног всякой власти и пользующимися всякими милостями. Круг этот растет и умножается быстро, давая всюду свои чужеядные побеги. <…>

Прошел другой — и все изменилось. Тучи рассеялись, свои узнали своих. Раскрылась миру картина величайшего семейного счастия, богоподобная Фелица, «мать отечества», спокойно стояла на вершине силы и власти, благосклонно улыбаясь коленопреклоненным денщикам и сержантам, сенаторам и кавалерам— все молились ей, все благоговело перед ней. <…> «Славься, славься ты, Екатерина!»

Кто сделал это чудо, кто заарканил Россию ренегатов и немцев? Кто привенчал Фелице крамольных денщиков и окровавленных сержантов?

Одна неизвестная степная старушка барыня, вроде помещицы Коробочки, приворожила их.

Дело, говорят, было так:

Пугачев проезжал ее усадьбой, струхнула старушка и вышла его величество звать хлеба-соли откушать.

— А что, какова она у вас, православные? -спросил государь-казак мужиков.
— Не хотим, ваше царское величество, греха на душу брать, мы барыней завсегда довольны, мать нам родная.
— Хорошо, старушка, пойду к тебе, выпью твоей водки, благо народ хвалит.

Старуха угостила чем могла. Пугачев простился с ней и пошел садиться в сани. Народ его ждал. Лица были недовольны.

— Али просьба какая, говори смелей?
— Да что же, твое царское величество, при чем же мы-то…, то есть останемся?
— А что?
— Да ведь вот ты, батюшка, был там-то, помещика-то повесил, да и детенышей-то его, вот и там-то… ну а мы-то как?
— Да ведь вы же говорите, что больно хороша ваша старуха.
— Оно точно, твое величество, она добрая женщина, да ведь все же лучше порешить.
— Ну, братцы, коли хотите, как хотите, пожалуй, и порешим.
— Жаль-то жаль, но делать нечего, — говорили мужички, отправляясь за старушкой, спокойно убиравшей посуду на радостях, что царь ее простил, и, к крайнему ее удивлению, повесили ее на перекладине.
Она-то, говорят, и сглазила крамольных денщиков и правительствующих сержантов.

<…> С этого времени начиная, правительство не смело ни в чем подать руки крестьянам. Дворянство потеряло всякий смысл гражданской доблести перед правительством и всякое чувство нравственного стыда в отношении крестьян. Две России окончательно перестали друг в друге понимать людей.»

«Император Александр I и В. Н. Каразин«.
Герцен Александр Иванович

Во второй половине сентября 1932 года с размахом отмечалось 40-летие литературной деятельности «пролетарского» писателя Максима Горького, по всей стране проходят посвященные юбилею различные культурные мероприятия. 17 сентября Президиум ЦИК СССР наградил Максима Горького орденом Ленина, также постановил основать Литературный институт им. Горького и присвоить его имя МХАТу. (Источник)

Вот что на этот счет писал Михаил Михайлович Пришвин:

«Увидал своими глазами на Тверской, что она не Тверская, а Горькая, и потом услыхал, что и дело Станиславского Художественный театр — тоже стало «имени Горького» и город Нижний теперь Горький. Все кругом острят, что, например, памятник Пушкина есть имени Горького и каждый из нас, например, я, Пришвин, нахожу себя прикрепленным к им. Горького: «Обнимаю Вас, дорогая, Ваш М. Пришвин, им. Горького».»

М.М.  Пришвин. Дневники 1932-1935гг.

Олбен Уильям Баркли — американский политик, вице-президент США в 1949—1953 годы. Был одним из самых популярных демократических политиков, боролся против игорного бизнеса, поддерживал «Новый курс» Ф. Д. Рузвельта. В 1930-е годы побеждал на выборах благодаря поддержке со стороны рабочих и фермеров (средний класс голосовал против него). Стал старейшим вице-президентом США — на момент вступления в должность ему был 71 год.

В 1956 году, студенты Университета Вашингтона и Ли пригласили сенатора Олбена Баркли выступить с основным докладом на их съезде. Он согласился и произнес одну из своих классических, критикующих республиканцев, восхваляющих демократов речей. В заключение он напомнил своей аудитории, что после стольких лет работы в национальной политике он снова стал новичком, но отклонил предложение занять место в первом ряду вместе с другими высокопоставленными сенаторами.

«Я рад сидеть в заднем ряду, — заявил он, — ибо я предпочел бы быть слугой в Доме Господнем, чем сидеть на местах сильных мира сего». Затем, под аплодисменты толпы, раздавшиеся в его ушах, Олбен Баркли потерял сознание и скончался от обширного сердечного приступа.

Для старомодного оратора не могло быть более подходящего финального выхода со сцены.

Источники:

• Об Олбене Уильяме Баркли в Wiki.
• Марк О. Хэтфилд. Вице-президенты Соединенных Штатов, 1789-1993. Цитата.

«Государь отрекся. В управление страной вступило Временное правительство. Назначались выборы в Учредительное собрание. Вся Россия волновалась. Везде были митинги, говорили без конца.
Шаляпин пришел ко мне взволнованный.
— Ерунда какая-то идет. Никто же ничего не делает. Теляковского уже нет. Почему, в сущности, он уволен? Управляющий — Собинов! Меня удивляет, зачем он пошел? Он артист. Управление театрами! Это не наше дело. Хора поет половина. В чем дело вообще? Я не понимаю. Революция. Это улучшение, а выходит ухудшение. Молока нельзя достать. Почему я должен петь матросам, конным матросам? Разве где-нибудь есть конные матросы? Вообще, знаешь ли, обалдение.
— Ты же раньше жаловался, Федя, что в «этой стране жить нельзя», а теперь недоволен.
— То есть, позволь, но ведь это не то, что нужно…
— Вот-вот, каждый теперь говорит, что все не так, как бы он хотел. Как же всех удовлетворить?»

Константин Коровин. «Воспоминания о Федоре Шаляпине«